«Всё твоё вдохновение находится внутри черепной коробки…»
Марина Грей

Оторвавшись от набухшей материнской груди, суетливо выползая из детских ползунков покровительства взрослых, юный гомо сапиенс с первыми осторожными шагами познания мира, рано или поздно начинает задаваться вопросами смысла жизни и поиска себя, среди которых вопрос «где находится центр мира?» стоит далеко не на последнем месте. И самый правильный ответ – в голове того, кто задаёт этот вопрос. Это и есть первая удачная шутка мироздания: каждый субъект считает себя центральной нервной системой реальности. В результате планета Земля населена восемью миллиардами «центров», каждый из которых подозревает всех остальных в глубокой периферийности.
Парадоксально, но факт: Центр – это не география, это самомнение, завернутое в чёткую инфраструктуру. Москва, Пекин, Нью-Йорк, Берлин, Париж – это не Центры, это просто «гордиевы узлы из стекла и бетона», где плотность претензий масс совпала с плотностью капитала.
Периферия – это всё, что Центр не хочет замечать, но откуда Центр питается. Все великие идеи пришли из окраин. Просто Центр красиво их переупаковал и выдал под собственной этикеткой. Эдакий духовный ритейл. Но чем дальше ты от Центра – тем яснее видно, что Центр вымышлен. Он существует только в логике власти, логистики и нарциссизма. В остальном – он распадается. Центр, как бы вычурно это не звучало, похож на картинку из глянцевого журнала, где написано: «Будь собой!.. но сначала купи вот этот топовый гаджет». И вся жизнь Центра – это бесконечная попытка сохранять фасад собственной уверенности, хотя внутри давно идёт реставрация сознания, а его рабочие курят прямо на балках недостроенных небоскрёбов.
А Периферия она живая, она честная. Там люди ещё не разучились удивляться, и художник там не «часть культурного кластера столицы», а душевный, ранимый творец и зачастую даже просто странный тип с красками, которого позовут с радушием на свадьбу или расписать стену местного ДК… и затем нальют «сто грамм за искусство». С философской точки зрения Центр – это гегелевский дух, уверенный, что эволюция истории идёт по его графику, а Периферия – это даосская река: она течёт, как ей вздумается, и ей плевать на диалектику. И вот в этой реке иногда рождаются формы, которые потом Центр объявляет «революционными», забывая, что сам только вчера отмахивался от них с презрением. Так всегда: сначала смеются, потом покупают, а через 10 лет преподают в вузах, преподнося как мораль и нравственность.
Художник всегда живёт на границе между этими мирами. Он как нейрон, соединяющий палец и мозг. Только вот мозг не всегда в курсе, что палец уже обжёгся. Периферия чувствует раньше. Она – тонкий сенсор, тактильное щупальце, а Центр – это рефлекс. Запоздалый, неточный, но зато с бюджетом и кэшбэком. И если художник работает на Периферии, это не недостаток - это скорее привилегия видеть раньше, чем появятся образы и заумные определения зарождающегося события.
Вся история – это борьба между Центром, желающим заморозить определённые смыслы, и Периферией, где эти смыслы только начинают дышать. Империи, корпорации, академии – всё это большие центры упаковки и стандартизации. А всё настоящее – приходит с краю. Так и устроен мир: центр всегда хочет стать вечным, а периферия всегда будет живой и свободной, ибо сколько там скакать на перекладных из Белокаменной до Анадыря, где интернет раздают по великим праздникам (шутка)? Вот то-то и оно! Центр может сколь угодно надувать щёки и раздавать инициативы и приказы, а на местах местные феодалы и князья будут действовать исходя из реальности на местах. И столичное «щёлканье каблучком» с подобострастным «так точно, Ваш Высок Благородие!» - там вызывает только сонную зевоту.
Когда Михайло Ломоносов, сын помора и северного ветра, пошёл пешком из деревни Мишанинская в Москву, он не просто шёл к знаниям. Говоря аллегорично он шёл, как сенсорный импульс по нервному волокну – от мёрзлой периферии к «горящему центру цивилизационного мозга». Если вдуматься, каждый его шаг – это как нервный сигнал от мизинца, обожжённого керосинкой, пробирающийся через синапсы к сознанию. Ломоносов стал первым настоящим «нейроимпульсом Российской империи» – из глуши, из тундровой тишины, из неоформленного «ничто», он добрался до «всё». Центр сначала его не замечал, потом обернулся, а затем понял: этот из Холмогор не шутит - он исписывает одно за другим перья, варит стекло и, чёрт возьми, излагает на латыни лучше, чем столичные щёголя в париках!
Вот она, первая и главная истина для художника: Периферия – это начало сигнала, а Центр – это иллюзия, что он его породил.
А вот Рим в своё время думал иначе. Он был уверен, что центр – это и есть источник. Но Рим ошибался: он возлежал на шелковых подушках, ел за семерых и рассуждал о стоицизме, пока в германских лесах какой-то варвар, которого называли «необразованным», затачивал испещренный зазубринами меч и придумывал новую историю Европы. Вассальные окраины кормили Рим не только зерном и рабами, но и идеями, бунтами, мистическими культами, экзотикой. Центр мог принимать дары, но не знал, как с ними обращаться. Вот почему все великие перевороты начинаются не из зала заседаний, а с того момента, когда кто-то на окраине теряет терпение и делает шаг или «мазок» не по канону.
И в конце концов каждый из нас есть одновременно Центр и Периферия. Ты, будучи творцом, рождаешь смысл из ничего, словно Великий Архитектор на выходном после сотворения Мира. Твои руки, кисти, резцы, нетленные строки – это антенны и ретрансляторы между тем, что кажется «важным» и тем, что есть. В тебе стучит провинция и пульсирует мегаполис. Художник используй это – нарисуй город, уходящий в деревню или сделай скульптуру из нескольких материалов: холодного, мрачного бетона; тёплой, податливой глины и величественной бронзы – чтобы на века, чтобы эпичность созданного не потеряла величие до самой последней унесённой бурей пылинки с выщербленного лика возлежащего сфинкса. Положи оголённый, пульсирующий нерв на позолоченный подрамник. Дай зрителю почувствовать, что Центр – это иллюзия, а Периферия – это и есть истина. А ты, художник, тот самый сакральный переход между ними.
Поэтому забудем о координатах. Центр – это не «где», Центр – это «КАК». Периферия – это не край. Периферия – это возможность. А художник, как пытливый зодчий, не в центре и не на окраине – ты и есть самая главная точка, где происходит осознание. И это уже достаточный повод, чтобы нарисовать что-нибудь вечное. Или хотя бы странное. Или хотя бы… СВОЁ.

Арт-критик Аарон Гельруд-Торн
19.05.2025