Памяти Германа Виноградова

Знаменитый художник-акционист, грандиозная фигура мирового мистериального искусства, поэт и музыкант, архитектор и сценограф, режиссёр и актёр, Герман Виноградов ушел от нас 25 февраля 2022 года.

Его огромная, как космос, душа освободилась от бремени земного тела и стала частью бесконечного света, который Герман нес в мир всю свою жизнь.

Неподражаемый и всеми любимый Гарик, как нежно называли его друзья, восхищал, вдохновлял, смешил. Мистериальный художник вне времени, как написано о нем в одной толстой зарубежной книге, бегал с горелкой в причинном месте, первобытно завывал стихи, валялся в перьях, бил в гонг. Этот свободный талант до последних дней оставался живым, спонтанным и юным. Без Германа ландшафт российского искусства выглядит уныло и безрадостно.
В 27 лет он начал свой проект «Бикапо», который никогда не переставал развивать, открывая и изобретая новые звучащие объекты и поверхности. Тогда же он стал участником группы «Детский сад». Неуемная энергия Германа, его общительность и открытость миру находили выход в творческих коллаборациях, объединениях, группах — неизменно веселых, добродушно-ироничных, с привкусом абсурда и готовностью к игре. Их было немало после «Детского сада» — л/о «Эрмитаж», «Суффикс ЧК», «Вино и Хлеб», «KWAKUUM», «Грибонд», и еще немало забытых.
В 1986-м он стал членом Горкома графиков (позже ТСХР). Мистерии Бикапонии Небесного Леса он сделал регулярными и открыл их поиску, росту и эксперименту. Звучащую материю своих скульптур он дополнял сложностью устройств, включал в них природные стихии и первоэлементы — не только воздух, но также огонь, воду. Число инструментов росло, тембры становились экзотичнее и изощреннее.
Больше двух тысяч раз он устраивал мистериальные действа по всему миру, выступая одновременно художник, музыкант, исполнитель, и осознавая связь элементов, текстов, музыки, механизмов с особыми состояниями, и чувственную связь мистерий — с действующими силами природы. Этапы его художественной работы с сознанием сохранились в трех манифестах Сознания Бикапо.
Герман опирался на шаманскую мистериальность, но создавал нечто уникальное. Его часто навещали коллеги-шаманы из Тувы, — им было о чем поговорить с Германом. От них он получил титул «железного шамана». Наблюдая освобождающее действие перформансов на человека, он принимал странную двойственную роль шамана в мегаполисе. Его проект «Бикапо» позволял ему ускользать от любых клише и штампов и не беспокоиться тем, как лучше назвать то, что он делает. Его тексты и музыка рождались из наблюдений за природой, общения с любимыми людьми, путешествий, из абсурдного взгляда на жизнь и особого образа жизни.
Его перформансы завораживали горожан, и многим из них он казался блаженным, — на Руси таких людей называли блаженными похабами; они показывали измерение такой внутренней свободы, которую никто кроме них не отыскивал в человеке. Эта социальная и самая заметная грань таланта Германа полностью затмевала его как художника-инженера, или его архитектурные разработки для решения пространств, или его изобретения и расчеты инструментов.
Проект «Бикапо» был его опорой для активности в любой области искусства — музыке, поэзии, театре, кино. Он много играл для театра, кино, в фильме Светланы Холис для Триеннале в «Гараже» и в спектакле «Альфа-Чайка» Александра Пепеляева; изобретал новые языки с музыкантами «Звуки Му», покинутыми Петром Мамоновым, считая его собратом по профессии: «мы разные деревья одного леса».
Исключительность того, что делал Герман, выплескивалась на концертах: не чрезмерная витальность рок-н-рола, а абсурдистское преломление реальности. Жанр называл фрик-н-ролл, и юродства там было больше, чем шаманизма. Однако и «Гроздья Виноградовы», и перформативные обливания ледяной водой у здания прокуратуры или на 66-м этаже Башни Федерация при минус 27 С, и чтение стихов в проруби, — были для него духовной практикой, не становясь формой социальной деятельности или антирыночным жестом. Все его практики — это познание себя и окружающего мира через искусство. Он был абсолютно уверен, что это его путь.
Песня городского аборигена казалась ему ближе жеста актуального художника, — искусство разочаровывало. При этом он оставался невероятно чуток к точности выразительных форм — непрерывно искал их обновления, некоторой освежающей абсурдности. Ему нравился интернациональный «Флюксус», он хвалил Терри Фокса, перформера из Штатов. Вообще ценил цельность в практике, а в убеждениях — осознанность и единство. Был равнодушен к конъюнктуре и верен себе. Оттого социальное действие у него оказывалось действеннее, чем у социальных активистов, духовность глубже, чем у художественных оптимистов, а шутки смешнее, чем у тех, кто пытался смешить. Он никогда не знал той душевной ригидности, что обычно накапливается с возрастом и к старости карикатурно заостряет характер.
В свои 64 года Герман оставался юным — и бесконечно щедрым со всеми, кто был рядом. Пустота, оставшаяся после его ухода, будет много лет напоминать о том, как много мы потеряли.

Творческий Союз художников России